Предыдущие посты по теме -
star-of-the-star.diary.ru/p182722160.htm ;
star-of-the-star.diary.ru/p182806953.htm ;
star-of-the-star.diary.ru/p183317675.htmВ заключение не могу не разобрать третий не-Такарадзучный спектакль, посвященный именно вопросу, вынесенному в заголовок.
Сразу хочу сказать, что данный вопрос в спектакле не раскрыт от слова совсем, и со сценаристом хочется сделать чего-нибудь противоестественного. Судите сами:
- согласно его измышлениям, на самом деле Оберштайны - это такой особый клан, которому от века было поручено тайно охранять кайзера и пресекать заговоры, и их команда называется.... та-дам! ГОНЧИЕ!!! Вам еще не смешно?
- когда законный ребенок родился незрячим, папенька Оберштайна, тиран и деспот, психанул на маменьку, что, мол, это ее гены, потому что до того его бастард родился вполне здоровым, и взял того в дом, чтобы потом передать руководство спецслужбой ему. Так появился этот самый братец по имени Стефан Нойеман.
- однако старший братик по доброте душевной взялся опекать младшенького, а дворецкий (!) подсказал, что есть возможность установить ребенку глазные протезы; в результате в итоге Оберштайн таки поступил в военное училище, а когда папенька помер, братики стали рулить семейным делом на пару. Что до маменьки, то она померла еще раньше от инфаркта - а инфаркт случился от шока, что мелкий Пауль вынул глазик ПРИ НЕЙ (типа она не знала, что у ее ребенка протезы???)
- по жизни братики в прекрасных отношениях, однако когда на горизонте появился Лоэнграмм, Стефан счел, что тот опасен для династии. Пауль же решил, что они служат не конкретному кайзеру, но Рейху, а для обновления Рейха Лоэнграмм будет весьма полезен. В итоге Стефан собрал на Лоэнграмма компромат, а Пауль тайком от братца его сжег и в папке на доклад кайзеру подменил изложением подвигов Лоэнграмма при Капче-Ланке.
- далее Стефан каким-то образом тоже отирается на Изерлоне, Пауль говорит ему о том, что задумал, и предлагает вместе сделать ноги в шаттле... однако Стефан по-прежнему верен кайзеру. В итоге они переругались, и Оберштайн прострелил братцу плечо, сработав на опережение. Тот же сказал ему, что зря он так себя повел и что сам он никогда бы не посмел выстрелить в брата... однако по результатам собеседования почему-то по-самурайски застрелился сам. У Оберштайна текут по лицу самые натуральные слезы (вопрос, имело ли смысл сохранять слезные железы при глазных протезах, лично для меня остается дискусионным

)), после чего он глубоко вдыхает, говорит, что это были последние слезы в его жизни... и делает ноги.
- ну и финалом укура является мотивация, почему он подобрал далматина: ему глючится, что в него ни много ни мало ПЕРЕСЕЛИЛАСЬ ДУША БРАТА!!! Комментарии к такому уже излишни

))
Тем не менее я вовсе не считаю, что зря потратила время на просмотр данной записи. Так в чем же тут дело?
читать дальше А дело в том, что тот самый Хироюки Таками, у которого в первом спектакле вышел матерый Бальзачище, здесь 1) то ли несколько похудел, то ли ему получше подогнали мундирчег, а может, и то, и другое сразу; 2) ему несколько иначе уложили парик; 3) и самое главное - он ПОСМОТРЕЛ СЕРИАЛ и понял, что именно от него требуется играть
)))) В результате... в результате таки на этот раз вышел вполне Робеспьер, НО! - не только без астении, но и интуитивный подвид психотипа, к которому отношусь я-любимая, а самый яркий пример из литературных героев - наверное, капитан Блад. Так что уже по одному этому мне стало дико любопытно, как это может сработать.
И таки-да оно сработало, хотя местами и поперек оригинального аниме - но отнюдь не поперек логики характера, заданного ИМИ САМИМИ. В частности, здесь в детстве и даже в молодости Оберштайн вполне нормально ведет себя как с братцем, так и наедине с собой, а вот эта нарочитая бесстрастность - усвоенная внешняя маска чисто на публику. То есть привычка к выставлению дистанции между собой и людьми с помощью понтов у него здесь появилась довольно рано и усвоена вполне сознательно, а не "не от хорошей жизни". И именно она и является главной мотивацией его пресловутой холодности.
Далее, подмена сведений в докладной папке - нефиговый такой привет "Героине мира" Танит Ли. Точно так же в этой книге мелкая Робеспьерка Арадия тайно своей рукой вычеркнула имя Фенсера из списка приговоренных к расстрелу, поданного на визирование ее опекуну - и тем самым отныне он живет исключительно ЕЕ волей, и она это знает. Так и тут Пауль это осознает - а значит, теперь Лоэнграмм как бы ПРИНАДЛЕЖИТ ЕМУ.
И в этой связи "предложение, от которого нельзя отказаться", теперь уже воспринимается зрителем совсем-совсем по другому. Даже то, что Лоэнграмм из первого спектакля не удостоил выйти в третьем в одном небольшом эпизоде, сработало тут только в плюс: в результате образ будущего кайзера в разговоре с Оберштайном подается как ВИДЕОЗАПИСЬ С ГЛАЗА, который к тому же все время сбоит. Сам же Оберштайн толкает свой монолог лицом к публике. Ибо все, что здесь происходит, происходит исключительно по его сценарию и его волей.
Ну и несколько просто очень приятных мелочей: например, время от времени появляющиеся весьма характерные, словно танцующие шаги, очень хорошо маркирующие наигранность внешнего поведения, или то, как Оберштайн впервые заговаривает с Кирхайсом. Психологическая выверенность, достойная моего Водосбора, которого таким штучкам учили специально - сперва Оберштайн пропускает Кирхайса мимо себя, а потом окликает ПО ИМЕНИ... делает паузу несколько секунд... и продолжает фамилией и званием. Того как током бьет - и не удивительно
)) Да еще и голос при этом такой мягкий-мягкий... в общем, провокация как она есть. Кстати, в первом спектакле на этом месте тоже не было ничего подобного.
Да-да-да, я прекрасно знаю, что канонный Оберштайн в такие игры не играет... и все-таки, когда тебе показывают нечто настолько твое родное, оторваться очень сложно
))
Ну и еще одна фишка, которую вряд ли оценит тот, кто не в теме и воспринимает Оберштайна исключительно как "ледяную скрижаль" и тварь Порядка - а именно Оберштайн мелкий, 13-14-летний, которого играет отдельный актер. Увы-увы, как правило, в переходном возрасте наши бывают омерзительны именно в той степени, в какой это здесь показано. Волосы, которые свисают жирными сосульками, сколько их ни мой, сидящая кое-как одежда и жуткая осанка, сколько не вкалывай в военном училище (или ни занимайся танцами
)) Вся речь - один большой нервный срыв, любое движение - невпопад.
Да, уже годам к 17 это выравнивается, а с возрастом и вовсе сложно поверить, что вот эта знающая себе цену нелюдь произошла из такого маленького угробища... такая подстава, да! Но - из песни слова не выкинешь. И это - единственная в данном спектакле по-настоящему правдивая деталь, позволяющая нам понять, откуда же берутся Оберштайны.
Короче, при всей бредовости сценария за эту версию Оберштайна я ставлю Хироюки Таками твердую четверку. Не будучи талантом класса Оуры-Иширо-Асадзи, да еще в рамках предложенной бредятины, он сделал все, что мог. Даже песенка про Вечные Небеса в финале представления уже не воспринимается выбивающей из образа.
Ладно, этот спектакль - всего лишь не слишком удачный фанфик, это, по-моему, единогласно признают все фанаты. Но тогда все-таки какими могли быть условия, сформировавшие Оберштайна, и без чего не могла обойтись его предыстория?
И вот тут таких четких ответов, как в предыдущих частях, не будет. Потому что как минимум с юности по 30 с хвостиком лет она может быть практически любой. Точнее, этот человек последовательно сменил несколько разных сообществ от училища до гарнизонов, в которых служил, плюс, возможно, какую-то тусовку в молодости - и из каждого из этих мест уходил с новым ценным куском жизненного опыта, несколько потрепанными нервами, некоторым разочарованием в людях и полным отстрелом всех связей, переставших быть актуальными.
Что же до его семьи, то тут мне представляется приблизительно такой набор факторов:
1) Единственный ребенок в семье, т.е. забить на неудачненького и возложить надежды на кого-то еще никак нельзя.
2) Родитель одного пола с ребенком, образец для подражания - не тиран и деспот, а вполне себе самоотверженный родитель, но при этом весьма сильный и не весьма чуткий. Только такой способен задолбать своей любовью до такой степени, что в дальнейшем человек будет предпочитать неприязнь.
3) Родитель противоположного пола, оценивающий - весьма неглупый, но очень замкнутый и по минимуму лезущий в дела ребенка.
4) Либо отец, либо, скорее, дед по матери - заслуженный военный с хорошими связями. Это объясняет, во-первых, четкое предпочтение именно военной карьеры, ибо все другое как-то уровнем пониже, во-вторых - возможность поступить по протекции. Под протекцией я в данном случае имею в виду отнюдь не взятку и не чернила, пролитые на медкарту, а всего лишь то, что до сына Того Самого Оберштайна (или внука Того Самого Фергифихтера) при поступлении не чрезмерно догребались и не исправляли ему в уравнении минус на плюс и единичку на четверку, чтобы пропустить на это место племянника Лихтенладе. Простой установки на режим благоприятствования Оберштайну будет более чем достаточно, чтобы проявить свои способности в полной мере и не наделать глупостей.
Все остальное может быть очень и очень вариативно. Но по-любому - никакой психологической травмы и стрельбы по родному брату. Уверяю вас, постоянным, никогда не ослабевающим фоновым нажимом довести человека до полного замыкания в себе куда проще, чем одним навзрыд мелодраматичным жизненным эпизодом.
Что до отношений с противоположным полом, то в условиях Рейха, мне кажется, скорее будет "ничем-ничего". Живи он в Альянсе, где нравы посвободнее, и молодые люди могут встречаться с девушками не только на балах и пикниках, скорее всего, было бы "не без ошеломления пользовался, раз уж так настойчиво предлагают" (с) Здесь же дело не пойдет дальше комплиментов и кокетства... в любом случае то, что он красив, девушки Оберштайну наверняка объяснили, но он скорее считает это для себя отягчающим обстоятельством, видя, как много покупается на его внешность особ, с которыми он понятия не имеет, что можно делать, кроме самого очевидного.
В любом случае, было у него что-то в юности или не было, к 35 годам он четко вынес эту сторону жизни за скобки, сочтя слишком обременительной для себя. И если даже что-то и было - это для него отнюдь не повод к каким-то последующим обязательствам. Отношений, которые себя исчерпали, он не поддерживает.
Единственное, что мне не до конца понятно - это что надо было сделать с Оберштайном, чтобы при всей его внутренней цельности и твердости убрать у него с НЕВЕРБАЛКИ малейший намек не то что на агрессию, а вообще на жесткость? Такое ощущение, что чем более непопулярное и жесткое решение он предлагает, тем мягче становится у него голос и черты лица. Что надо было сделать с человеком, дабы у него в подкорку въелось, что при малейшем нажиме тебя ПРОСТО НЕ УСЛЫШАТ??? Если уж даже у меня хоть и была такая манера смягчения тона, но полностью выветрилась с началом самостоятельной жизни...
Ну и вместо заключения:
Из личной жизни Оберштайна, кроме собаки (рассказ о том, как подобрал, встреча перед домом и предсмертное упоминание, итого 3 точки), мы видим только его приход домой со службы поужинать, видим, что дом у него довольно-таки шикарный, и знаем, что его дворецкого зовут Рабенард. Но о ком из адмиралов мы знаем больше? Да только о Двойной Звезде!
О Фаренгейте нам известно, что он был беден и в армию пошел не от хорошей жизни. Об Айзенахе и Валене - что у них есть жена и дети. У Кемпфа нам тоже показывают жену и детей по мерзкому принципу советских фильмов про войну "если перед заданием герой рассуждает, как пойдет с детьми на рыбалку, значит, с задания он стопроцентно не вернется". У Лютца и Кесслера - их девушки в кадре. У Меклингера - его занятия искусством помимо армии. У Биттенфельда и Мюллера - вообще ничего. И ни про кого не знаем предыстории.
Так какое право мы имеем упрекать его (и Танаку-сэнсея) в скрытности? Может быть, это не его скрытность, а наше избыточное любопытство?
)) В следующих выпусках Нашего ЛоГГова - мои измышления о Яне Вэньли и Изерлонской анархии

))
Судя по описанию, первый способ могла использовать мать, второй -- отец...
И надо будет третий спектакль пересмотреть прицельно, всё-таки его мне трудно было адекватно его воспринимать через фейспалм и полное незнание японского))
А насчет его детства... дорого бы я дала, чтобы не смотреть на этого персонажа изнутри, а не извне. Меньше знаешь - крепче спишь...
Он потрясающе обманул весь Рейх. И всех фанатов. Все кругом верят, что он сильный и у него ващще нет души. Кто ж знал, что однажды сериал посмотрит его ровесница почти с тем же самым набором симптомов
А вот принятие капитуляции (тоже абсолютно формальное действие, которое не требует от него никакой отношенческой инициативы) вынесло мозг не мне одной: с каких это веников ее принимает не сам Лоэнграмм и не формально командующий силами вторжения (Миттельмайер), а всего лишь начальник штаба??? У моего супруга, профессионального военного историка, сие вызвало капец мозга. Впрочем, точно такой же капец мозга у него вызвало, когда в битве при Астарте, при ранении Паэты, Ян не знает, что по уставу не просто МОЖЕТ, а ОБЯЗАН ТУТ ЖЕ перехватить командование как минимум до прибытия следующего старшего по званию офицера. Видимо, со знанием военных уставов у Танаки-сэнсея было не слава богу...
Мырь, ну ладно)) Кстати, ему, принимающе у договор о капитуляции, я тоже удивилась, ещё подумала, что Райнхард просто увильнул, чтобы не жать Трунихту руку))
А вы можете объяснить, почему Оберштайн всё время смотрит на Райнхарда - во всяком случае, весь первый сезон?
Как-то я криво сформулировала... но это так заметно, что всё равно, наверное, ясно, о чем речь?