Не прошло и месяца...

[star-of-the-star]

...со дня деанона ФБ, как команда Фэндом Фэндома тоже деанонилась )) А потому наконец выкладываю здесь Така-фанфик авторства Миши Рамендика, к которому я имела некоторое минимальное отношение - "БлэкДжек и Феникс".



1. 1944 (19 год эры Сёва)

Отплеваться от вечерней смены именно в нужный день Осаму удавалось всё реже. Но сегодня удалось. И он вновь сидел в полупустом зале театра, смотрел и слушал.
Театр уже не был таким прекрасным и сказочным, как в тот смутно запомнившийся день, когда мама впервые привела сюда маленького восхищённого мальчика. Но и Осаму Тэдзука стал иным. Теперь ему было не пять, а все шестнадцать, и он каждый день долгими часами таскал ящики и тянул рукоятки на асбестовом заводе. Семья его отца, врача, никогда не была бедной, и предполагалось, что Осаму предстоит учиться на врача. Но проклятая многолетняя война вымела почти всех мужчин, и на работы мобилизовали стариков и подростков, хорошо хоть, давая им карточки на паёк получше... Осаму потирал синяк под глазом — след недавнего общения с бригадиром — и наслаждался встречей с чудом. Каким ни есть, а всё-таки — чудом.
Уже несколько лет он не слышал весёлой песенки «Бон Пари», когда-то неизменной изюминки спектакля. (А ведь, кажется, немцы недавно потеряли Париж, вспомнил Осаму). Всё меньше было любимых в детстве сценок с мужественными принцами, прекрасными принцессами, рыцарями, драконами. Всё больше — военной пропаганды. Вот и сейчас отокояку пела лётчика, которому предстояло погибнуть за Императора. Осаму казалось, что актриса в эту роль не верит, что она бы с радостью сыграла короля или гвардейца в какой-нибудь из прежних сказок. Впрочем, может быть, это только в его воображении её голос был каким-то слишком ровным и выверенным — на самом деле, актрису он не знал, а вот войну ненавидел искренне. Проклятая война была и здесь — и хорошо ещё, если этот спектакль закончится, а не прервётся заунывной сиреной воздушной тревоги.
Война была здесь, но театр жил. И Тэдзука услышал это в полной мере, когда партия лётчика закончилась и настал черёд девушки, которую он оставлял. Нежная, печальная песня мусумэяку лилась плавным волшебством — точно так, как она же, да, кажется именно та же актриса, пела китайскую принцессу несколько лет назад.
Осаму не был близко знаком с актрисами театра. Но он догадывался — им сейчас непросто. Война не оставила стране сил и денег на театры. Требования военных переиначили спектакли. Но актрисы — быть может, тоже нередко голодные, как сам Осаму — пели и танцевали. Значит, они действительно любили своё искусство.
И, глядя на них, Осаму не сдавался и сам. И на работе, как только он замечал, что никто не смотрит, Тэдзука доставал из кармана потрёпанный блокнотик и карандаш и что-то снова и снова рисовал. Сегодня его за этим застал бригадир, разозлился, сшиб на пол ударом, порвал блокнот...
Но как он, Осаму, может перестать рисовать, пока звучит эта песня?

Осаму Тэдзука выпустил первую мангу в 1946 году. Она разлетелась огромным тиражом. Он стал основателем современной манги и затем — аниме.

2. 1977 (52 год эры Сёва)

Баба Такако читала мангу.
После полного дня школы и двух часов занятий танцами она всё-таки могла себе позволить отдохнуть. Это понимали даже родители и не мешали ей — особенно теперь, когда, несмотря на бесполезные по их мнению танцы, она шла к неплохому завершению старшей школы.
Хотя они, конечно, и предпочли бы, чтобы она готовилась к чему-то более полезному в её предстоящей жизни. Например, к школе медсестёр. Зачем танцы некрасивой угловатой девушке, к тому же довольно высокой? Публика любит совсем других танцовщиц. А значит, и заработок, и правильные знакомства на этой дороге ей светят вряд ли.
Так говорили родители. А Такако не спорила. Она просто хорошо училась в школе, танцевала и читала мангу.
Как и прочие занятия, мангу она выбирала ту, что нравилась, а не то, что положено. Мало у какой девочки можно было найти Weekly Shonen Champion – журнал манги специально для мальчиков. Но именно в этом журнале выходили новые серии «Блэк Джека», манги Осаму Тэдзуки про одинокого и внешне сурового гениального врача.
Она не знала, чем именно её зацепил Тэдзука. Конечно, она была в курсе его достижений — но для неё он был не просто признанным мастером, «богом манги». Только его страницы могли заставить смеяться и, почти тут же, плакать, обдумывать глубокую философию и сталкиваться с потрясающим абсурдом — а на следующий день замечать, что этот абсурд автор взял из жизни...
У Тэдзуки хватало учеников и подражателей, и каждый стремился в чём-то превзойти учителя. Кто — в грандиозности космических полётов или боёв, кто — в сложных драматических сюжетах, кто — в потоках романтических чувств, считавшихся более интересными девушкам. Такако иногда брала в руки их мангу, но вскоре оставляла её и возвращалась к Тэдзуке. У любого другого автора, даже умелого, чего-нибудь да не хватало, и какой-нибудь из её интересов оставался «голодным».
А из всех серий Тэдзуки она больше всего следила именно за «Блэк Джеком». Из журналов она знала, что Тэдзука сам учился на врача, и поэтому отлично знал, о чём пишет. Но врачебных деталей в манге было не так много. Она была о Блэк Джеке, одиноком человеке с уродливым шрамом на лице, которого в детстве спас великий врач, собрал буквально по кускам — и тот сам стал врачом. Непризнанным врачом, так и не получившим официальной лицензии, но знаменитым своей способностью победить почти любую болезнь — особенно когда требуется операция. Врачом, требующим за свои услуги огромные деньги, но внезапно спасающим жизни детей и бедняков, когда этого требует его чувство справедливости...
И, быть может, Такако действительно пошла бы в медицинскую школу, если бы могла стать вот таким сумрачным гением, непокорным системе. Но она знает, что на это ей вряд ли хватит медицинских способностей. Ей нехорошо при виде человеческой крови, даже на обычной ранке.
Некоторые критики считали даже, что Блэк Джек — отражение самого Тэдзуки, несмотря на то, что Тэдзука вписал в мангу и самого себя в виде обычного врача в больнице.
«На публику» Тэдзука, в отличие от Блэк Джека, всегда был весел и добр. Но Такако догадывалась, чего это могло ему стоить. Он вырос в войну — а что такое война, хорошо знала любая семья в Нагасаки... Он постоянно трудился, выпуская неимоверное количество новой манги. Не так давно он потерял анимационную фирму, созданную своими руками — Mushi Productions, которая, создав великолепные шедевры, обанкротилась.
Но он продолжал работать — и внимательному читателю (а трудно было найти человека внимательнее, чем Баба Такако) в манге открывалась немалая тяжесть на душе «бога манги». И в «Блэк Джеке», и в долгожданном продолжении «Жар-птицы». Работа всей жизни Тэдзуки, начатая ещё десять лет назад, повествовала о птице Феникс, кровь которой способна подарить жизнь, оживить умирающего, сделать человека бессмертным — и о людях, далеко не всегда лучших, стремящихся поймать эту таинственную священную птицу. Но зачастую не знающих, что победить Феникса силой невозможно. Дар Жар-Птицы достанется только тому, кому она сама пожелает его дать.
Такако очень любила «Жар-Птицу», но её постоянно не хватало. Если «Блэк Джека» Тэдзука рисовал много и со вкусом, новых историй о Фениксе приходилось ждать годами — только недавно стало выходить продолжение сюжета, начатого шесть лет назад! Зато от каждой истории действительно захватывало дух.
Каждый раз, читая мангу Тэдзуки, девушка успокаивалась. Зачем ей спорить с родителями, зачем доказывать самой себе, что танцы, которые она любит, действительно нужны, если скоро она всё проверит точно? Нужно только закончить как следует школу — чтобы не было никаких вопросов. И в восемнадцать лет, став по закону взрослой, самостоятельной женщиной, поехать в родной город того же Осаму Тэдзуки. Его там, конечно, давно нет, он живёт в Токио. Зато по-прежнему работает театр Такарадзука и его великолепная школа. Именно та школа, где её — высокую и угловатую — вполне могут ждать. Конечно, в случае, если она будет хорошо танцевать. Да и пение неплохо бы подтянуть.

Баба Такако поступила в школу в Такарадзуке в 1978 году и дебютировала в театре в 1980 году под сценическим псевдонимом Андзю Мира.

3. 1994 (6 год эры Хэйсэй)

— Мне поможет доктор Блэк Джек!
Хисао говорит это тихо, но уверенно. Маме приходится кивнуть, соглашаясь. Только тогда он берёт ложку и начинает поедать полужидкую кашу, тщательно разжёвывая, как учили в больнице.
У девятилетнего Хисао рак. Месяц назад его выписали из больницы после немалого курса химии и радиации. «Ему необходим отдых, тело просто не выдержит сейчас продолжения лечения» — сказали врачи в конце мая и отправили Хисао домой. На вопрос о его шансах доктор пожал плечами, но, спохватившись, добавил, что лечить обязательно нужно и о полной безнадёжности речи пока не идёт.
Пока...
Отдых действительно пошёл Хисао на пользу. На его голове, облысевшей от химиотерапии, появились коротенькие волосы. Он смог выходить и неспешно гулять по улице, не сваливаясь от усталости через несколько минут. Мальчик даже стал с аппетитом есть, хотя большая часть любимых блюд оставалась для него закрыта.
Но анализы дали неутешительный результат — болезнь лишь ненамного отступила. Имя Хисао значит «живущий долго», но никто не может сказать, встретит ли он свой десятый день рождения.
От мальчика пытались это скрывать. Но, конечно, он вскоре обо всём догадался — по озабоченному виду родителей и врачей, по подслушанным обрывкам бесед.
Как ни странно, Хисао не отчаялся. Родители так и не разобрались, кто подарил ему в больнице пару томов классической манги «Блэк Джек», предназначенной, вообще-то, для мальчиков существенно старше. Но он зачитался и потребовал остальные тома, которые, конечно, купили. И теперь он был уверен — доктор Блэк Джек, не получивший лицензии, но гениальный, может его спасти.
«Ведь мы сможем ему заплатить?» — спрашивал Хисао, — «Мы найдём миллион иен?». Миллион иен и вправду не был совсем уж неподъёмной суммой для отца Хисао, менеджера в одной из гигантских корпораций. Конечно, в семидесятые, когда Тэдзука рисовал эту мангу, миллион иен стоил куда дороже — но мама убедила папу не рассказывать Хисао такие тонкости. Ведь нарисованный доктор не выйдет со страниц ни за какую сумму. И даже автор, Осаму Тэдзука, уж пять лет как умер — от рака, проклятого рака.
— Не беспокойся, если доктор Блэк Джек придёт, мы обязательно ему заплатим и он поможет тебе, — успокаивала Хисао мама. — Но мы пока не смогли найти его. Ты же читал, у него дом в дальних горах и никто не знает, где он.
Хисао заканчивает есть, мама помогает ему одеться и они идут гулять. Сегодня они даже выходят со двора, проходят мимо остановки автобуса...
...и тут Хисао останавливается, как вкопанный, и требовательно дёргает маму за руку.
— Блэк Джек! Смотри, доктор Блэк Джек приехал!
На остановке — большой рекламный плакат, а на нём, и действительно, лицо Блэк Джека с характерным шрамом! Мама вчитывается в иероглифы, которых Хисао пока не знает, и всё понимает. Театр «Такарадзука» привёз в Токио очередную постановку — «Блэк Джек»/«Феникс». Спектакли начинаются через неделю.
Время ещё есть, врачи потребовали минимум два месяца отдыха для Хисао, так что в больнице он пока что не окажется.
— Хорошо, мы пойдём и увидим этого Блэк Джека.
Достать билеты не так просто, но, в конце концов, на это у мамы есть двоюродная сестра Кадзуко, фанатка этой самой Такарадзуки. Мама иногда подшучивала над ней по-доброму — мол, все нормальные фанатки влюбляются в актёров, а у Такарадзуки — в актрис. Та отвечала, что актрисы — это для прекрасного, и в прекрасном женщине никогда не будет равных, а для остального у неё муж есть. Но шуточки — шуточками, а тут больному ребёнку позарез надо.

*

Кадзуко, разумеется, всё сделала. И вот Хисао, на всякий случай в хирургической маске — пусть и месяц с химии прошёл, а всё же его ослабленное тело легко впустит любую заразу — сидит где-то в пятнадцатом ряду и во все глаза, а иногда и в бинокль, глазеет на танцующего Доктора. Конечно, он много видел врачей и ни один из них так не танцевал — но это же Блэк Джек, он может всё, что не могут другие врачи! И после спектакля Хисао рвётся увидеть доктора, попросить его о помощи, предложить ему тот самый миллион. Но пока он выбирается из середины ряда, все актрисы давно покинули сцену.
Хисао в истерике. Мама — снова на телефоне. Тётушка Кадзуко и теперь готова помочь. В этом спектакле роль Блэк Джека играет Майя Мики, а у неё — тут Кадзуко замешкивается, сверяется с какими-то записями — отлично! у неё всего через четыре дня чаепитие с поклонницами. Да, это не любимая актриса самой Кадзуко, но она трёх человек из фан-клуба Майи знает, для такого дела, конечно, можно договориться.

*

На чинном, нарочито спокойном чаепитии фан-клуба отокояку мужчину найти обычно не проще, чем на сцене Такарадзуки. Но мальчик, да ещё больной мальчик — дело другое. И после приветствий все расступаются, давая Кадзуко подвести бледного Хисао, снова в хирургической маске, к актрисе. Та одета в простой, но элегантный брючный костюм, волосы забраны в хвост, как у Блэк Джека, но никакого нарисованного шрама у неё теперь, разумеется, нет. Кадзуко ждёт — сейчас Хисао, наконец, всё осознает...
Мальчик пожимает актрисе руку, внимательно приглядывается к её лицу.
— Простите... Вы ведь на самом деле не Блэк Джек?
— Ты прав. — Майя Мики улыбается по-доброму, совсем не так, как её персонаж. — Я актриса. Я только играю его на сцене.
Кадзуко улыбается.
— Я издали тогда не видел, а теперь увидел... — медленно говорит мальчик. — Вы актриса, а на афише совсем другое лицо. Ведь это — настоящий доктор Блэк Джек, а вы только ему помогаете?
Кадзуко сглатывает, хочет вмешаться, объяснить ему наконец... но сдерживается. Не время разрушать отчаянную сказку умирающего ребёнка. Лучше пусть решает Майя Мики.
— Можно сказать и так, — продолжает та. — Человек на афише сейчас в Лондоне. Но он будет выступать в конце месяца. Ты хочешь его увидеть?
— Да, да!
— Увидишь. Обязательно увидишь. Вот, видишь, у меня тут есть программка с той же фотографией?
Лицо на фотографии отлично известно Кадзуко. Это Андзю Мира, нынешняя топ-звезда труппы «Цветок».
— Возьми и жди. Ты обязательно с ним встретишься. Оставьте, пожалуйста, ваш адрес, — последняя фраза обращена к Кадзуко, и та, отчаянно смущаясь, записывает адрес родителей Хисао в записную книжку Майи Мики, второй звезды труппы «Цветок».

*

На этот адрес вскоре приходит письмо с двумя билетами в первый ряд. Но спектакля надо ждать ещё две недели. За это время Хисао несколько раз возят в больницу на обследование. Результат однозначный — нужно оперировать. Это отчаянный шаг и нет никаких гарантий, что после операции Хисао проснётся. Но только тогда у него есть шанс остаться в живых больше, чем на два-три месяца.
Операция назначена через три дня после спектакля. И, конечно, мама берёт себя в руки и идёт с сыном в театр.
На этот раз тот смотрит спектакль о Блэк Джеке без особого интереса. Блэк Джека играет всё та же Майя Мики, Хисао уже знает, что это не доктор Блэк Джек. Но после короткого антракта начинается вторая часть — ревю о Жар-Птице, «Феникс». Хисао не читал мангу о Фениксе и мало понимает из происходящего на сцене — зато он, наконец. Видит то самое лицо.
В роскошном костюме с огненными перьями доктор Блэк Джек, кажется, смотрит прямо на него. А как он танцует! Да, никто другой так не сможет. И если он может, то страшная болезнь под его скальпелем наверняка исчезнет за полчаса.
Спектакль заканчивается торжественным выходом по лестнице, и с первого ряда кажется, что все идут прямо к Хисао. Сначала сам Блэк Джек. Потом Майя Мики, та, что играла в костюме Блэк Джека. Одна за другой — остальные...
А когда приходит время общего поклона, Майя Мики внезапно даёт рукой знак Хисао. Тот взбегает на сцену и Майя подводит его к долгожданному, единственному доктору.
Хисао пожимает ему руку, но слёзы душат его, он не знает, что сказать.
— Я уже в курсе. Когда операция? — Низкий, суровый голос. Жёсткое, неулыбчивое лицо. Это действительно он!
— Через... через три дня, доктор Блэк Джек! Вы...
— Буду. Не беспокойся, буду. Просто передай маме вот эту карточку.
На карточке мама находит мобильный номер и просьбу прислать сообщение — название больницы, корпус, время. И ещё подпись — «Андзю Мира».

*

Спектакли закончились накануне, и сегодня Андзю была бы свободна, как ветер. Но она точно знает, что делать. Она же обещала... Он обещал. Доктор Блэк Джек. Её прежняя мечта и коронная роль.
Она уверенным шагом входит в корпус больницы. Небольшие каблуки цокают по полу. Брючный костюм, короткие волосы, минимум макияжа, никакого грима. Неповторимое лицо топ-звезды с афиши.
Пост на входе и не думает её останавливать. Андзю Мира входит в лифт, поднимается на этаж, идёт по коридору. Медсёстры и нянечки оборачиваются, кто-то, кажется, пытается фотографировать. Практикантка гайдзинского вида не выдерживает и подсовывает листок и ручку — после чего с удивлённым лицом удаляется, разглядывая подпись ровными латинскими буквами «Black Jack».
Она подходит к палате ровно вовремя — Хисао пытаются переложить с кровати на каталку, чтобы везти на операцию. Тот отбивается — «Доктор Блэк Джек обещал быть! Не хочу без него!»
Андзю Мира подходит.
— Я здесь. Готовься.
Врачи и медсёстры смотрят на неё с недоумением. Но твёрдый низкий голос действует на Хисао безотказно, и вскоре тот спокойно лежит в каталке и надёжно пристёгнут.
— Халат, пожалуйста.
Звезде театра никто не решается возражать, тут же приносят халат и маску.
Каталку везут в операционную. Актриса идёт рядом. Мальчик не сводит с неё глаз, полных восхищения и надежды. Остальные — тоже, но с немым вопросом. Неужели она действительно попытается оперировать?
Операционная свободна. Хисао, под неусыпным взглядом Блэк Джека, перекладывают на стол, вставляют иглы капельниц, накладывают на лицо дыхательную маску...
— Перчатки. И давайте наркоз.
Анестезиолог приступает к работе. Разумеется, он не говорит актрисе, что слово «наркоз» уже много лет не используют, правильно «общая анестезия»; удивление не мешает ему действовать чётко и правильно. Между тем Андзю Мира прямо над глазами мальчика медленно, красиво натягивает перчатки.
— Скальпель!
Это уже нарушает все мыслимые правила, но хирург, чуть подумав, кивает, хотя и напрягается. Всё-таки, наверное, топ-звезда Такарадзуки знает, что делает. А если эта актриса попробует воспользоваться скальпелем по назначению, он успеет отбить её руку.
Блэк Джек берёт из рук медсестры скальпель и заносит над Хисао. Этот последнее, что тот видит. Глаза его слипаются, и он засыпает.
Андзю возвращает скальпель медсестре и отступает в угол операционной.
— Пожалуйста, работайте.
Шумный вздох облегчения проносится по операционной. Она просто успокоила пациента. Конечно, странная прихоть — топ-звезде известнейшего театра приходить к обычному пациенту, чтобы он легче пошёл на операцию — но актрисы на то и актрисы...
Однако Андзю Мира не уходит. Она отступила и ни во что не вмешивается, но вскоре все чувствуют её жёсткий, внимательный взгляд. На хирурга, ведущего операцию, последний раз так смотрел, наверное, профессор на выпускном.
Топ-звезда молчит. Но под её взглядом каждый, от хирурга до медсестры, может делать лишь лучшее, на что способен.
Они не видят, чего это стоит ей самой. Бабу Такако когда-то тошнило от небольшой ранки. Но сейчас Андзю Мира... нет, не Блэк Джек. Она не выучилась, не стала медсестрой, и сейчас знает, что ей лучше держаться в стороне и не мешать.
Но она — Феникс. Она принесла жизнь для этого мальчика в своей крови. И поэтому она будет смотреть на врачей, режущих человеческое тело, на текущую из разрезов кровь, которую перехватывают аккуратно поставленные зажимы. На опухоли, которые хирург выуживает при помощи длинных автоматических манипуляторов. Когда манипуляторов не хватает, врачи делают большой разрез...
Проходит несколько часов. Доктора работают. Андзю Мира — птица Феникс — не отводит взгляда, хотя временами ей хочется перегнуться пополам от страха и отвращения. Точнее, Такако хочется. Но птица Феникс не боится жизни во всех её проявлениях. Она лишь приносит жизнь.
Когда операция заканчивается, Андзю Мира падает в кресло больничного кафе и пьёт кофе, такая же бледная, как Хисао. К ней подходит хирург — он, внезапно, весел, операция прошла отлично. Он что-то говорит о звёздах, приносящих счастье. Актриса его почти не слышит. Но когда Хисао просыпается, она подходит к нему и подбадривает, перед тем как покинуть больницу на такси.

В следующем году Андзю Мира покинет сцену Такарадзуки, но останется в том же театре хореографом. Под её суровым взглядом будет танцевать следующее поколение.

А Хисао, немного оправившись после операции, попросит блокнот и карандаш...




На данном фанфике был проверен на стороне метод, который я отточила на работе с соавтором: человек приходит ко мне с идеей - я набрасываю ему детали и нюансы матчасти, чтобы поместить эту идею в плотную среду, которая сама подскажет изгибы сюжета - человек пишет текст... К сожалению, четвертый этап - я шлифую получившееся - был пропущен, поскольку получившийся результат был предъявлен мне буквально за пару часов до выкладки, я элементарно не успела бы сделать все необходимое. Да и на соавторство в данном случае не подписывалась, поэтому осуществила бы только свою стандартную редакторскую правку.
И нет, я не имею наглости говорить, что этот фанфик для меня образец того, как надо писать, если хочешь что-то сочинить о Такарадзуке. Но он хотя бы написан затем же, зачем могли бы написать его мы с соавтором. С той же целью. И хотя бы немножко указывает на реальные возможности для вторичного творчества, которые заложены в этой теме, а не обсасывает сопливую этику авторов, не имеющую к реальной Такарадзуке ни малейшего отношения.
Только поэтому я и согласилась помочь его написанию. Спасибо, Михаил, за то, что теперь у меня есть образец, написанный не моей рукой, в который я при необходимости могу ткнуть заинтересованных ))